Любовница Леонарда[СИ] - Виктор Песиголовец

— Постараюсь! — качнул своей светло-пепельной головой Микола.

— Но это еще не все! — вспомнила девушка. — Сейчас у тебя два подчиненных — Сашка Стовба и Вовка Зинченко, за ними нужен глаз да глаз. Потому что бывали случаи, когда эти паразиты выносили со склада ячмень и меняли его на самогон… И еще — на летний период штат склада обычно утраивается, чтобы там поспевали приводить зерно в порядок.

Разлив по чашкам бурую, приятно пахнущую жидкость, Архелия тоже уселась за стол.

— А когда мне приступать к работе? — осведомился Микола.

— Как уволишься с котельной, так и приходи! — пожала плечами хозяйка. — А я завтра же переговорю с бабой Шурой, пусть готовиться сдавать дела.

— Спасибо тебе, Лия! — от души поблагодарил парень. И, помявшись, прибавил: — Знаешь, а я ведь думал, ты не станешь мне помогать…

— Почему? — искренне удивилась Архелия. — Я к вашей семье отношусь с большим уважением. И к тете Даше и, особенно, к дяде Мише. Покойный батька считал его своим другом…

— Я все это знаю, — сдержанно усмехнулся Микола. — Твои и мои родители всегда поддерживали теплые отношения, вместе праздновали Новый год, Пасху, День Победы… Но лично ко мне ты относишься с какой-то прохладцей, даже можно сказать, с пренебрежением. Я это заметил, когда вернулся из армии. Ты постоянно стараешься меня обойти и совсем не хочешь общаться…

— Шутишь? — девушка смотрела на лицо гостя широко раскрытыми глазами, пытаясь отыскать там признаки скрытой иронии. Но оно было серьезным и даже слегка грустным. — Наоборот, это ты, появившись в селе после службы, не обращал на меня внимания, поглядывал эдак свысока, дескать, что мне какая-то сопливая пацанка… И я стала считать тебя горделивым и заносчивым.

Губы Миколы вдруг растянулись в веселой улыбке:

— Ты что, действительно так тогда обо мне думала?

— Ага! — Архелия тоже улыбнулась.

— Ну, надо же! — парень картинно развел руками и почесал затылок. — А ты мне так нравилась! Но куда ж было подходить-то — богатая невеста, не ровня мне, сыну простого работяги. Да и слишком юная ты тогда была.

— Хорошо, хоть сейчас мы объяснились, — вздохнула девушка. — А то думали бы друг о друге невесть что!

Микола взял в руку чашку с чаем, подержал, задумчиво отпил из нее глоток и только потом произнес:

— Да, это, конечно, хорошо, что мы сейчас все выяснили. Как говорится, лучше позже, чем никогда. Но знай я раньше, как ты ко мне относишься в действительности… — и не договорил, только с сожалением махнул рукой.

Вскоре, допив свой чай, гость вежливо простился и ушел.

Глава девятая

Почтальонша Марфуша встретила Архелию на улице, когда та возвращалась перед обедом домой из конторы фермерского хозяйства, и буквально огорошила новостью:

— Если бы ты знала, Лия, что о тебе болтает эта шалава Сысоева, то упала бы в обморок! Она уверяет, что недавно ты заманила к себе в дом Серегу Бондаря и ее брата Бориса, упокой их Господи, споила, танцевала перед ними голышом, а потом стала приставать с неприличным предложением. А когда они, шокированные, отказались, то старая Евдошка, по твоему наущению, сделала им порчу насмерть. А чуть раньше Райка утверждала, что Павло, твой батька, умер не без посторонней помощи, дескать, это ты завела машину и заперла ворота гаража…

Девушка даже затряслась от возмущения:

— Да что она себе позволяет, мерзавка! Я вот пожалуюсь участковому, пусть он ей укоротит язык!

— И что твой Отечко сделает Сысоевой? — с досадой хлопнула себя по бокам Марфуша. — И не ходи к нему, и не говори ничего — это бесполезно! Я на твоем месте поймала бы эту гадину где-нибудь в укромном месте, да и пообрывала ей патлы!

— А что еще наплела обо мне Райка? — спросила Архелия, стараясь справиться с охватившим ее волнением.

— Кучу всяких гадостей! — почтальонша перевязала на голове платок, аккуратно подобрав под него истонченные седые волосы. — Жаловалась, что ты присвоила все подарки Павла, которые он купил ей, что продала Борису машину втридорога. Намекала, что ты неспроста принимаешь на работу алкашей, да еще и одариваешь их. Говорила, что сама видела, как к тебе вечером заходил Ткачук…

— Дать бы этой Райке по морде! — закричала расстроенная девушка. — Чтобы заткнула свой грязный рот и не возводила на людей напраслину.

— И дай! — посоветовала Марфуша. — Хорошо дай! А то ты по доброте душевной возьмешь да простишь эту стерву. Не вздумай! Она и так распоясалась, дальше некуда, ее нужно проучить.

Лицо Архелии вдруг переменилось — его черты смягчились, а щеки опять порозовели. Она с облегчением вздохнула и, усмехнувшись, спокойно обронила:

— Сысоева свое получит!

Почтальонша вознамерилась что-то сказать, но девушка, махнув ей на прощание рукой, развернулась и быстро потопала вдоль улицы.

А вечером весь этот разговор пересказала Евдошке.

— Мы ее накажем! — категорически заявила та, выслушав внучку. — Покамест, к счастью, это в наших силах.

Они поужинали картофельными драниками со сметаной, запили их чаем с медком и стали обговаривать, какого именно наказания заслуживает Райка.

— Бабушка, не нужно ее убивать! — поставила условие Архелия. — Уж очень жестоко ты обошлась с Борисом и Серегой. Сысоева, конечно, мне ничуть не жалко, он — настоящая скотина! А Серегу нужно было пощадить…

Старушка посмотрела на нее с неприкрытой иронией:

— Ты сомневаешься, что он пострадал заслуженно?

— Сомневаюсь, — призналась девушка.

— Тогда почему он не остановил Бориса, когда тот полез насиловать тебя, да еще так дико? — спросила Евдошка, покачивая головой, покрытой белым ситцевым платком в мелкий черный горошек.

— Потому, что боялся Сысоева, — развела руками Архелия. — Сергей вообще-то пытался вмешаться, но получил сильный удар в живот и просто скорчился от боли.

— Э, если бы Бондарь захотел тебе помочь, то нашел бы способ! — отмахнулась бабка. — Но не помог. Значит, получил по заслугам!

Девушка на эти слова ничего не ответила. Она встала с топчана, подошла к печке, в которой потрескивали дрова, постояла возле нее, потом вернулась на место и тихо, но уверенно произнесла:

— Нет, убивать Сысоеву не нужно! Она просто дура.

— Ладно! — согласилась Евдошка. — Тогда нашлем на нее болезнь, но такую, чтобы испоганила ее и была всякому видна.

— А это как? — оживилась Архелия.

— Да очень просто! Будет у нее морда вся красная и в волдырях.

— Но Райка не умрет?

— Да ничего с ней не случится! — пообещала старушка, доставая из кармашка своего фартука пачку сигарет. — Только никто уже на Сысоеву не позарится, даже самый последний забулдыга, всяк обходить ее будет.

— Неплохо ты придумала! — засмеялась девушка. — А у тебя получится наслать на Сысоеву именно такую болезнь?

— Не сомневайся! — самодовольно ухмыляясь, заверила бабка. — Такое по силам любой мало-мальски обученной ведьме! А у меня опыт — о-го-го!

— И когда ты примешься за дело? — поинтересовалась Архелия. — Мне не терпится…

— Да вот докурю и начну! — Евдошка глубоко затянулась дымом, по-мужски выпустила его из носа двумя тонкими струйками и стряхнула пепел на давно выцветшую ковровую дорожку. — А ты, милая, будешь мне помогать. Приготовишь все к обряду, потом я прочитаю заклятье… В общем, учись, внученька, учись!

— А что нужно для обряда?

— Не помешала бы фотография, но у нас ее нет. Значит, обойдемся! Сейчас сходи в сарай да выбери там две хворостинки потолще. Я потом скажу, что следует делать дальше.

Девушка накинула на плечи свою курточку, сунула ноги в Евдошкины бурки с галошами и выскочила из хаты.

Вернулась через несколько минут с двумя обрубками кленовых веток. Протянула их старушке:

— Эти подойдут?

Та бросила на них мимолетный взгляд и, слегка качнув головой, попросила:

— Теперь посмотри в углу, возле порога, молоток лежит, а в банке из-под краски — гвозди. Возьми небольшой гвоздик, нужно сколотить из этих деревяшек крест. А я из тряпок сооружу куклу.

Пока Архелия прибивала один сучок к другому, бабка нашла тряпку, свернула ее в трубку, перевязала нитками один конец, отступив от края пальца на полтора, а другой разрезала ножницами и разделила на две части, затем каждую кое-как заметала, чтобы была круглой. Управившись, поинтересовалась:

— А ну, покажи, что там у тебя получилось?

Девушка протянула ей неумело сбитые крест-накрест обрубки.

— Вот!

— Сойдет! — одобрила Евдошка. — У меня кукла не лучше. Но это без разницы.

Она тут же вышла в сени и почти сразу вернулась в светелку, неся в руках какие-то торбочки.

Архелия с интересом посмотрела на них и спросила:

— Что там?

— В одной земля с могилы утопленницы, в другой — болотный ил, в третьей — сухие жабы! — охотно объяснила бабка. — Без них ничего у нас не выйдет!